Мой город — Саратов
Выбрать другой город:
Учёба.ру WWW.UCHEBA.RU
 

Что думали об учебе представители «страдающего Средневековья»?

Как учебу воспринимали в эпоху Средневековья, когда школ не существовало, а роль образовательных центров выполняли монастыри? Почему люди этого времени считали, что Дева Мария преподавала, а Иисус Христос плохо учился (и даже умертвил наставника, ударившего его по голове)?. «Учёба.ру» публикует отрывок из книги «Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии».
Наталия Киеня
шеф-редактор «Учёба.ру»
09 июля 2018

Научно-популярная книга Сергея Зотова, Дильшат Харман и Михаила Майзульса «Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии» рассказывает о том, как в христианской иконографии священное смешивается с комичным, монструозным и непристойным. Ведь многое из того, что сегодня кажется возмутительным, в ту эпоху было в порядке вещей. Книга выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего около полумиллиона подписчиков. В этом году работа вошла в лонг-лист претендентов на премию «Просветитель».

Иисус: работник с детства

Новый Завет был фундаментом, на котором строилась биография Христа, но о многом (например, о его детстве) он вовсе не говорил или рассказывал слишком кратко. Пробелы, оставленные в Писании, заполняли многочисленные апокрифы. Они играли ту же роль, что в современном кино сиквелы и приквелы, и повествовали о том, что было до или после событий, о которых можно было прочесть в канонических Евангелиях. На некоторые из апокрифических преданий, которые в чем-то противоречили «официальной» версии событий или были полны фантастических подробностей, не внушавших доверия клирикам, Церковь смотрела неодобрительно и прямо запрещала их распространение. Однако другие апокрифы — скажем, те, где говорилось о жизни Святого семейства, — пользовались большой популярностью. Многие сюжеты христианской иконографии (например, Сошествие Христа во ад) и даже церковные праздники (как Вознесение Девы Марии) возникли под влиянием апокрифических преданий, для которых в Новом Завете трудно найти опору.

Одним из самых востребованных апокрифических сюжетов стала история детства и юности Иисуса. В II-VI вв. появляются т.н. «Евангелия детства Спасителя». В них Христа стремились изобразить похожим на обычного ребенка: он помогал родителям по дому, ходил в школу и даже подавался в ученики к ремесленнику. Однако эта повседневность, конечно, была проникнута чудесами, которые неустанно творил Иисус — истинный человек и истинный Бог.

Как и было заведено, он уже с детства начинает работать — сперва вместе с отцом. В рассказе о жизни Христа гностика Иустина (II в.) упоминается, что тот в двенадцать лет был подпаском и следил за стадом овец. Эта история, вероятно, родилась из привычного обозначения Иисуса как «доброго пастыря». Ведь в Евангелии он, наставляя на добрый путь все «стадо», всех без исключения людей, включая грешников — «заблудших овец», говорил о себе: «Я есмь пастырь добрый [...] Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10: 13-16). У Иустина эта аллегория переосмысляется в буквальном духе, и юный Иисус становится пастушком. В «Арабском Евангелии детства Спасителя» Сын Божий превращает спрятавшихся от него детей в козлят, а их матери, убоявшись его могущества, молят его о пощаде и называют «истинным пастырем».

В гностическом тексте III-IV вв. «Пистис София» упоминается, что юный Спаситель помогал отцу ставить подпорки в винограднике. Этот эпизод из жизни Христа мог толковаться в аллегорическом смысле. Вслед за словами, с которыми Сын Божий обратился к ученикам, протянув им чашу («пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета» — Мф. 26: 27), Церковь соотносила евхаристическое вино с кровью Христовой. Вот почему устроение им виноградников символизировало его работу по спасению человечества. В похожем духе интерпретировался и чудесный урожай, который маленький Иисус, как рассказывалось в апокрифах, вырастил всего из одного зернышка: даже в юном возрасте Спаситель выступает сеятелем веры.

В Евангелии от Матфея сказано, что Иосиф был плотником (13: 55), а евангелист Марк (6: 3) называет плотником и самого Иисуса. Апокрифы рассказывали, что, пойдя по стопам отчима, он уже с самых младых ногтей преуспел в его ремесле. В Арабском Евангелии детства Спасителя говорится даже о том, что Иосиф был плохим работником по той причине, что «всякий раз, как Иосифу нужно было что-то сделать — размером в локоть иль в три четверти локтя, длиннее того иль короче, шире иль уже, — Господь Иисус лишь протягивал руку к той вещи, и она становилась такой, как требовалось Иосифу». Однажды Христос помог приемному отцу исправить ошибку в чертежах трона, который оказался недостаточно широк: ребенок схватился за него, потянул, и трон сделался нужного размера. На некоторых средневековых иллюстрациях к раннехристианским апокрифам о детстве Спасителя он помогает родителям с домашней работой, стирает белье, разжигает очаг или подает на стол. Традиция таких изображений, где юный Иисус занят домашней работой, дожила до недавнего времени. На них Святое семейство предстает как идеал для всякой семьи, а прилежный отрок Иисус (который, например, подметает полы) становится образцом поведения для любого ребенка.

В одном из апокрифов рассказывалось о том, что семилетнего Иисуса отдали в подмастерья к тивериадскому красильщику. С этим связана весьма комичная история. Однажды мальчику не терпелось скорее уйти домой от ненавистной работы, и он со злости бросил все ткани в чан с индиго. Расстроенный красильщик начал было ругать непослушного ученика, однако Христос, вытаскивая ткани обратно, чудесным образом поменял их цвета на необходимые (в некоторых версиях его об этом просит раздосадованная Дева Мария). Эпизод с чаном особенно полюбился средневековому цеху красильщиков, которые считали Иисуса одним из святых покровителей своего ремесла.

В апокрифах Христос предстает способным работником, однако нельзя сказать, что он всегда был примерным учеником. Как рассказывается в Евангелии детства от Фомы, Спасителя трижды отдавали в школу, и трижды это кончалось полным провалом. Учителя пытались наставлять ребенка грамоте, но Иисус выводил их из себя своими познаниями, несвойственными для столь малого возраста. Когда один из наставников ударил божественного ученика по голове, тот сразу же его умертвил.

Одной рукой Дева Мария поправляет пеленку, другой держит в руках книгу. Книга в этой сцене символизировала саму Богоматерь, которая только что родила Божественное слово — Логос. (Часослов. Реймс, Франция, 1296-1311 гг. Cambrai. Bibliothèque municipale. Ms. 87. Fol. 155r)

Долой неграмотность!

Анна и Мария — особые женщины, ближайшие родственницы Христа. Чтобы подчеркнуть их исключительность, средневековые мастера часто изображали их с мужским атрибутом — книгой. Изначально в христианском искусстве книга была знаком пророков (в виде свитка), евангелистов, богословов и церковных иерархов — то есть тех, кто каким-то образом связан со словом, с Писанием. Почему же она попадает в руки Девы Марии и ее матери?

Первой книгу получает Мария — в сценах Благовещения. В канонических Евангелиях явление ангела будущей матери Божьей описывает только Лука. Но он не упоминает о том, чем именно занималась Мария в тот момент, когда к ней вошел архангел Гавриил. В апокрифическом Протоевангелии Иакова сказано, что во время Благовещения Дева Мария пряла:

«...и, взяв пурпур, стала прясть его. И тогда предстал перед нею ангел Господень и сказал: «Не бойся, Мария, ибо ты обрела благодать у Бога и зачнешь по слову Его».

Протоевангелие Иакова (XI), II в. (Перевод И.С. Свенцицкой)

С XIII в. этот сюжет стали представлять по-другому — теперь Богоматерь молится или читает книгу, которая обычно раскрыта на словах пророка Исайи (7: 14): «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». Скорее всего, художники ориентировались на описание юности Марии в еще одном апокрифе — Евангелии Псевдо-Матфея (IX в.): «Она всегда была занята молитвой или размышлением о Законе Божием». Но и то, и другое занятие, в принципе, можно было изобразить и без книги. То, что Дева Мария в переломный момент своей жизни в иконографии предстает именно как читательница, напоминало зрителям о том, что благочестие требует грамотности. В XIII в. в обиходе знатных мирян — особенно женщин из королевских и аристократических семейств — впервые появляются собственные молитвенные «ежедневники» — Псалтири и Часословы. Так что дамы должны были подражать Богоматери, а Богоматерь изображали как благочестивую даму.

Книга оказывается в руках Девы Марии даже в сцене Рождества! Евангелист Иоанн пишет о воплощении Христа: «и слово стало плотью» (1: 14). Комментируя этот стих, средневековые богословы сравнивали Богоматерь с книгой. Подобно тому, как книга содержит внутри себя слова, так и Мария, зачав Спасителя, вместила в себя Христа-Слово. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» — пишет евангелист Иоанн, используя греческий философский термин «Логос», означающий как разум, так и слово. Поэтому книга в руках Богоматери — не бытовая деталь, а атрибут, исполненный богословской символики. (...)

C XIV в. в западном искусстве появляется новый сюжет — так называемое «Обучение Девы Марии». Ни в каноническом тексте Евангелий, ни в апокрифах не встретить упоминаний о том, что Дева Мария получила образование. Однако в иконографии мы часто видим сцены, где она учится. Первый по времени, но не очень популярный вариант — Дева Мария в школе. Второй — Анна сама обучает Марию чтению. Иногда к уроку присоединяются и другие девушки. Причем если первый — школьный — сюжет можно объяснить, исходя из апокрифического рассказа (возможно, что при Иерусалимском храме была школа, в которой учились как мальчики, так и девочки), то вторая версия вступает с апокрифом в полное противоречие. В Протоевангелии Иакова рассказывается, что в три года Мария была отдана на воспитание в Храм — получается, что Анна никак не могла принять участие в ее обучении чтению. (...)

Однако художники игнорировали этот факт и продолжали создавать все новые и новые образы, где мать и дочь вместе сидят над книгой.

И это была не просто жанровая сценка, а важнейший эпизод, непосредственно связанный с судьбой Девы Марии, которой было суждено стать матерью Спасителя и тем самым принести спасение всем людям. Грамотность, умение читать становятся залогом понимания божественного замысла, разумения в широком смысле слова и, в конце концов, благочестия. Недаром в зрелом и позднем Средневековье аристократические заказчицы манускриптов так часто изображались с книгой — Псалтирью или Часословом. В женских завещаниях XIV-XV вв. все чаще встречаются упоминания о книгах и, что особенно важно, матери оставляют свои книги дочерям, а не сыновьям.

Возможно, что сцены с обучением Девы Марии возникли под влиянием обычая, принятого в аристократических домах, где именно мать брала на себя ответственность за образование дочерей. Удивительно другое — за грамотность мальчика Иисуса в средневековом искусстве тоже отвечает мать — Дева Мария, а не приемный отец — Иосиф. Об этом свидетельствуют изображения Иисуса, идущего в школу, которые получили распространение с XIV в. и были особенно популярны в немецкоязычных регионах. Почти на всех известных образах такого рода в школу Христа ведет Мария (...).

Изображая Деву Марию как пример для подражания, средневековые мастера преследовали две разные цели. Первая состояла в том, чтобы прославить женщину превыше всех женщин. Как и мужчины, она связана со словом, с письменностью — потому она предстает с книгой. Более того, она сама в какой-то степени является книгой — как сосуд, в котором содержалось Слово-Логос. Вторая цель — показать Богоматерь такой же, как и все женщины, как образец для своего пола (оттого на изображениях она часто занята обычными домашними делами). Конечно, и до этого женщинам необходимо было заниматься хозяйством, но до XIV-XV вв. никому и в голову не приходило изобразить за этим занятием Деву Марию.

Начиная с XIV в. в средневековом обществе и искусстве усиливается интерес к семье Иисуса Христа, к его происхождению, земным родственникам и отношениям между ними. В них ищут модели для подражания, а в изображениях и богословских текстах, посвященных большому Святому семейству, намечается любопытный парадокс: гендерные роли смещаются, и мужчине, Иосифу, достаются некоторые женские функции. Одновременно Мария и Анна берут на себя мужские — учат Иисуса читать и принимаются проповедовать.

Двойственность образа Богоматери влияет и на изображения Иосифа. В средневековой системе ценностей сильной женщине мог соответствовать только муж-подкаблучник, ведь брак представлялся не как союз равных, а как отношения, в которых один должен повелевать, а другой — слушаться. И правильным порядком, естественно, считался такой, в котором подчиняется женщина. Однако подобная схема не могла быть применена к освященному самим Богом браку Девы Марии и Иосифа. Поэтому, хотя в богословской традиции муж Богоматери был окружен почтением, в искусстве его фигура часто выглядит комичной или даже прямо высмеивается.

Ищете школу, вуз, колледж или курсы? Все учебные заведения — в каталоге «Учёба.ру»!
Наталия Киеня
шеф-редактор «Учёба.ру»
09 июля 2018

Обсуждение материала

Оставить комментарий

Cпецпроекты